***

 

А солнце продолжало восходить,

Огромное, разгневанное солнце.

И было видно: не перешибить

Ничем его могучего упорства.

 

И было ясно: как из-за стола,

Скандалом тяжелея, вырастают,

Оно обрушится сейчас на купола,

И купола от боли засверкают.

 

Оно ворвётся в каждое стекло,

Крича, и распоясываясь в крике,

Чтоб у стекла глаза заволокло,

Чтоб ослепило их огнём великим.

 

Оно своим горячим животом

Придавит город. Жаркое удушье

Войдёт в кварталы, в камни, в каждый дом,

И тяжкою рукой накроет душу.

 

Потом оно затеет хохотать,

И пóтом прошибёт булыжник,

Когда пойдёт оно лениво выбирать,

На острый луч нанизывая ближних.

 

Оно забудет всё, увидев гром.

Сощурится на дерзкое соседство.

Казнить – потом и миловать – потом,

Где все подвластно, там неинтересно.

 

И всё ж закат кровавый развернет,

И станет жечь окрестности, и тесно

Ему покажется. Потом оно умрёт.

И ночь придёт – спасением небесным.

 

                                                1987